Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайнойТы на казнь осуждена? Кто меня враждебной властьюИз ничтожества воззвал, Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал? … В этом удивительном стихотворении поставлены, в сущности, все те вечные вопросы, на которые человечество ищет ответа с тех пор, как появился первый мыслящий человек. Душа, жизнь, смерть, судьба, сомненья — все это волнует ум Пушки на. Показательно, однако, что все эти мучительные вопросы Пушкин задает сам себе и пропускает через собственное, личное восприятие: «Жизнь, зачем ты мне дана? » , «Душу мне наполнил страстью». У великого современника Пушкина Е. Баратынского те же размышления принимают форму некой все общей мысли: «Пусть радости живущим жизнь дарит, а смерть сама их умереть научит». Это, конечно, не означает, что Пушкин совсем не предрасположен к постижению вечных истин в общечеловеческом кон тексте. Конечно, мы найдем и у него немало кратких и точных общих формул о жизни, судьбе, человеке. Еще будучи лицеистом, он написал: Все чередой идет определенной, Всему пора, всему свой миг; Смешон и ветреный старик, Смешон и юноша степенный. Пройдут годы, И Пушкин вернется к тем же раздумьям: «Вращается весь мир вкруг человека сжуль. Один недвижим будет он? » Стремительность течения человеческой жизни звучит даже в самом ритме стихотворения «Телега жизни», движение которой поначалу неудержимо ( «Мы рады голову сломать»), потом «нет уж той отваги», а к концу путиКатит по-прежнему телега; Под вечер мы привыкли к нейИ, дремля, едем до ночлега, А время гонит лошадей. «Телега жизни» как философская тема в искусстве возникла еще в античной поэзии, к этому образу обращались многие великие художники, в том числе и Гете, но Пушкин не просто продолжает классическую традицию, но доводит ее до предельной краткости, а потому поразительной емкости. Философская категория времени для Пушкина не холодная отвлеченность, но всеобъемлющее понятие, в состав которого входят и воспоминания, и надежды, и сомнения, и страдания как неотъемлемая часть души: Безумных лет угасшее весельеМне тяжело, как смутное похмелье, Но, как вино, печаль минувших днейВ моей душе чем старе, тем сильней. Мой путь уныл. Сулит мне труд и горе волнуемое море. Но не хочу, о други, умирать. Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать.
