Расстались мы, но твой портрет… Расстались мы, но твой портрет Я на груди своей храню: Как бледный призрак лучших лет, Он душу радует мою. И, новым преданный страстям, Я разлюбить его не мог: Так храм оставленный — все храм, Кумир поверженный — все бог «Расстались мы; но твой портрет», стихотворение Лермонтова (1837 г.), восходящее к раннему стихотворению «Я не люблю тебя; страстей… » (1831 г.), афористическая концовка которого ( «Так храм оставленный — все храм, / Кумир поверженный — все бог! ») без изменений перешла в данное стихотворение. Центральный мотив — неугасшая любовь к утраченной возлюбленной, символической «заменой» которой является ее портрет; мотив этот осложнен темой преходящих «новых страстей», не вытесняющих первую, а лишь подчеркивающих ее. Лирические темы образуют в стихотворении контрастные пары-противопоставления: Расстались мы; но твой портрет Я на груди моей храню; И новым преданный страстям Я разлюбить его не мог. Завершается стихотворение символическо-иносказательным сравнением. Традиционные для любовной лирики метафоры «храма» и «бога», помещенные у Лермонтова в реальный психологический контекст, лишаются условно-поэтического ореола и, получая новое ценностное значение, резко повышают лирическую напряженность стихотворения. Тем же целям служит и сплошная мужская рифма. Стихотворение является образцом лирической миниатюры, характерной для поэтики Лермонтова. В стихотворении «Расстались мы… » получили художественно завершенное выражение лирической ситуации и темы стихов 1830-32 гг., в частности сушковского цикла. Уже в «Стансах» ( «Взгляни, как мой спокоен взор») возникает мотив первой и единственной любви, сохраняемой при всех увлечениях; он варьируется в стихотворении «Раскаянье» и особенно «К Л.-" ( «Подражание Байрону»). К 1831 г. Относятся три стихотворения, созданные почти одновременно (в тетради черновых автографов они следуют друг за другом): «Силуэт» , «Как дух отчаянья и зла» , «Я не люблю тебя; страстей… ». Все они объединены мотивом разлуки и неугасшего чувства и предвосхищают его воплощение в «Расстались мы… » — силуэт как образ возлюбленной, метафора души-храма, где она обитает как божество. Центральный мотив подсказан лирикой Дж. Байрона ( «Stanzas to a Lady on leaving England» , 1809 г.; ср. Также рассказ Байрона о портрете-миниатюре Мэри Чаворт, который он носил при себе). Но если в ранних стихах мотив неизгладимости любовного чувства связан с еще живым для поэта образом возлюбленной, то замена ее образа портретом в этом стихотворении говорит о существенной переакцентировке мотива: это верность не столько самой возлюбленной, сколько идеалу «вечной любви», памяти чувства самого лирического героя. Вот только один.
