Речь моя о Пушкине и о значении его, помещаемая ниже и составляющаяоснову содержания настоящего выпуска «Дневника писателя» (единственноговыпуска за 1880 год [Издание «Дневника писателя» надеюсь возобновить вбудущем 1881 году, если позволит мое здоровье.]), была произнесена 8 июнясего года в торжественном заседании Общества любителей российскойсловесности, при многочисленной публике, и произвела значительноевпечатление. Иван Сергеевич Аксаков, сказавший тут же о себе, что егосчитают все как бы предводителем славянофилов, заявил с кафедры, что мояречь «составляет событие». Не для похвальбы вспоминаю это теперь, а длятого, чтобы заявить вот что: если моя речь составляет событие, то только содной и единственной точки зрения, которую обозначу ниже. Для сего и пишуэто предисловие. Собственно же в речи моей я хотел обозначить лишь следующиечетыре пункта в значении Пушкина для России.1) То, что Пушкин первый своим глубоко прозорливым и гениальным умом ичисто русским сердцем своим отыскал и отметил главнейшее и болезненноеявление нашего интеллигентного, исторически оторванного от почвы общества, возвысившегося над народом. Он отметил и выпукло поставил перед намиотрицательный тип наш, человека, беспокоящегося и не примиряющегося, вродную почву и в родные силы ее не верующего, Россию и себя самого (то естьсвое же общество, свой же интеллигентный слой, возникший над родной почвойнашей) в конце концов отрицающего, делать с другими не желающего и искреннострадающего. Алеко и Онегин породили потом множество подобных себе в нашейхудожественной литературе. За ними выступили Печорины, Чичиковы, Рудины иЛаврецкие, Болконские (в «Войне и мире» Льва Толстого) и множество других, уже появлением своим засвидетельствовавшие о правде первоначально данноймысли Пушкиным. Ему честь и слава, его громадному уму и гению, отметившемусамую больную язву составившегося у нас после великой петровской реформыобщества. Его искусному диагнозу мы обязаны обозначением и распознаниемболезни нашей, и он же, он первый, дал и утешение: ибо он же дал и великуюнадежду, что болезнь эта не смертельна и что русское общество может бытьизлечено, может вновь обновиться и воскреснуть, если присоединится к правденародной, ибо 2) Он первый (именно первый, а до него никто) дал намхудожественные типы красоты русской, вышедшей прямо из духа русского, обретавшейся в народной правде, в почве нашей, и им в ней отысканные.
